Словото

Притчата за Мойсей и овчаря, разказана от Учителя, от поета-суфи Руми, от Елиф Шафак в книгата си „Любов” и от Митрополит Антоний Сурожски


І. Притчата за Мойсей и овчаря, разказана от Учителя.

Сега ще ви приведа онзи пример за Мойсей, който отивал един ден на Синайската гора да получи законите. В това време Мойсей бил дълго време овчар и пасъл овцете. Като пасъл овцете, той срещнал един овчар, който бил много весел. Мойсей го запитал:

– Защо си толкова весел?

– Господ ми каза, че ще ми дойде на гости, затова аз заклах едно от най-хубавите си агнета, ще го сготвя заради него.

– Тъй ли? Остави се от тази работа. Господ не яде агнета. Ти си на съвсем крив път. Трябва да се откажеш от това си заблуждение.

Като чул тези думи, овчарят съвсем се умърлушил и лицето му потъмняло. След това Мойсей отишъл на планината да получи закона от Бога. Гледа, лицето на Бога е строго, недоволно. Мойсей си помислил: Какво ли е сгрешил пред Бога, че не е доволен от него? Когато Бог му казал:

– Какво направи ти с овчаря? Ти не му каза истината. Иди сега да му кажеш, че ще му отида на гости.

Мойсей се върнал при овчаря и му казал:

– Слушай, аз не ти казах истината. Бог ще ти дойде на гости, щом ти е обещал!

Като му казал тези думи, овчарят пак се зарадвал и започнал да пее, да се приготвя за идването на такъв скъп гост. Мойсей се скрил някъде да гледа как ще дойде Господ на гости при този овчар. Овчарят сложил трапезата и след това заспал; в това време Мойсей видял, че слязъл огън от небето, който изял, изгорил агнето. По този начин Мойсей разбрал, че който изял, който изгорил всичко. Така, именно Мойсей разбрал, че всички неща имат свой вътрешен принцип.

Това, което Мойсей разбрал, е следното: Да не се дава тълкувание как трябва да бъде устроен животът. На всеки едного животът е устроен по най-добър начин. Затова вярвайте в този ум, който носите в себе си. Вярвайте в това сърце, което носите в себе си. Вярвайте в това слово, което имате в дадения момент. Това е правото за вас. Ако вие сте верни в малкото, за в бъдеще ще бъдете верни във великото.

ІІ. Притчата за Мойсей и овчаря в превод на руски от „Маснави“ (2, 1720-1796) на Мевляна Джалал ад-Дин Мухаммад Руми:

МОИСЕЙ и ПАСТУХ

Пришлось однажды слышать Моисею,

Как пастушок, сидящий на порожке,

Молился: „Боженька, приди скорее!

Небось, устал? Свои оттопал ножки?

 

Я постригу, приглажу гребешочком,

Плащ простирну, повыбираю вошек.

Сандальки дам, чтоб не разбил пешочком

Ступней. Занозы выну из ладошек.

 

Сырка дам, выпьешь молочка парного,

Раздену, дам пуховую постельку,

На сон спою гимн ангела святого,

Лоб умащу, дам пряник с карамелькой.

 

Я буду днём мести Твою светёлку,

И каждый день менять бельё в кроватке.

И весь мой скот, все козы, овцы, тёлки –

Твои! Ни в чём не будет недостатка!

 

Всё, что способен вымолвить Тебе я,

Лишь „Ва-й-й-й!“, да „Ва-х-х-х!“ И смолк, благоговея …

* * *

Услышав это и ушам не веря,

Не скрыл свой гнев Пророк благословенный:

– „С кем трёп ведёшь? С собою сам? Со зверем?“

Пастух: „Нет, с Другом – Созидателем Вселенной!“

 

Такой ответ лишь разозлил Пророка:

– „Кощунство – к Богу лезть с подобным бредом!

Не думай, будто смертный может Бога

Разуть, раздеть и угостить обедом!

 

Спать уложить?! И что ещё за „ножки“?!

Трёп выглядит так, будто ты блудницу

Манишь в вертеп! Ей новые сапожки

За блуд суля до утренней зарницы!

 

Кощуннник! Ты позволил фамильярность

Такую с Ним, что с дядькою племянник

Посмеет не любой! Где благодарность?!

Сулил КОМУ ты молочко да пряник?!

 

Ведь молоко растущему лишь нужно!

Сандалии – имеющему ноги!

Но, даже если призывал натужно

Ты верных слуг Его к своей берлоге,

 

Тех, про кого сказал Он: „Был Я болен,

А ты не навестил!“, то тон подобный

Был нагл! Язык молитв не произволен!

Алмаз молитвы – камень чистопробный!

 

Слова в ней лишь пристойные! Фатима –

Достойное для женщины прозванье,

Но коль Фатимой назовёшь мужчину,

То он в законное придёт негодованье!

 

Словами, что болтаем мы про тело,

И трепемся о смерти и рожденье,

На берегу реки времён, незрело,

Как дети, пребывая в заблужденье,

 

Реки времён не описать Истока!

Нет слов таких! Поверь словам Пророка!“

Миллер, Пастух в Пустыне

Пастух раскаялся, порвал одежды,

Рыдая, голову посыпал пеплом,

Встал и побрёл, кляня себя „невеждой“,

Куда глаза глядят – в пустыни пекло.

* * *

Но вдруг видение явилось Моисею

И грозно прогремел над ним глас Божий:

– „Меня ты разлучил с роднёй Моею!

Почто? Пророк ты, или мытарь меднорожий?

 

Для единенья, не для разделенья

Тебя послал Я в мир! Ты знать обязан,

Что дал Я каждому свой путь моленья,

Любви, познанья, и ничем не связан

 

Мой сын в свободе самовыраженья.

Что кажется неверным грамотею,

У пастухов не вызовет сомненья.

Яд этим – мёд другим. Оставь затею

 

Вводить уставы для богослуженья.

Ни чистота, ни грязь, ни труд, ни леность

Тут не важны! Мне чуждо говоренье.

Ценю покорность Я и откровенность.

 

Моления оценивать не надо.

Одни из них не выше, чем другие.

Не так радеют персы, как номады,

А пастухи – не так, как городские.

 

Молитва для молящегося – благо.

Ведь славят не Меня, себя в моленье.

Я слов не слушаю, ни перья, ни бумага

Мне не нужны – Я жажду лишь горенья!

 

Язык неважен, плюнь на краснобайство.

Горенья жажду! Жажду всесожженья!

Люби огонь! Жги глупое всезнайство

И ложь о формах Правды выраженья.

 

Знай, Моисей, тот сорт людей, что занят

Лишь соблюдением пустых приличий

И болтовней, Меня к себе не манит.

Мне лишь горящие небезразличны!

 

Ты помешал влюблённого моленью.

Ты обложил налогом пепелище!

Пастух влюблённый Мне принёс горенье,

И сам сгорел! Как ты жесток был с нищим!

 

Ты уравнял огонь молитв влюблённых

С золой витиеватых краснобаев!

Все „ляпы“ у любовью поражённых

У них во ртах пылающих сгорают!

 

Когда ты молишься внутри Каабы,

Куда бы ни склонился – безразлично.

Детей рожают там, где схватит, бабы,

При этом забывая про приличья.

 

В религию любви не суй доктрину!

В ней – только Я, и ей не нужен кодекс.

Зачем гравёр горящему рубину?

Нет правил там, где есть любовь и совесть!“

* * *

Тут Бог открыл такое Моисею,

Что не возьмусь описывать словами.

Чтобы впитать всю мудрость, со своею

Он жизнью расставался временами.

 

Покинув тело, уходил в пространство.

Назад вернулся, но покинул время,

И вечности коснувшись постоянства,

Вернулся к нам – нести Пророка бремя.

 

Но мне самонадеянно и глупо

Даже пытаться вам писать об этом.

Ведь стоит мне попробовать лишь скупо

Намёки сделать, как зловещим бредом

 

Весь изойдёт простой людской рассудок

И вырвет с корнем здравое мышленье.

Но я не разделяю предрассудок,

Что можно описать Богоявленье.

* * *

Очнувшись после жёсткого урока,

За пастухом Пророк пошёл в пустыню.

Запутанной была его дорога,

Блуждал пастух, предавшийся унынью.

 

Следы вели то шахматной ладьёю,

То шахматным слоном метались косо,

То вверх вздымалися морской волною,

То вниз скользили круто по откосу.

 

Казалось, на песке шаги гадали,

Рвались с цепи, как бедная дворняга,

Но вдруг они замедлились в печали,

И Моисей настиг того бродягу.

* * *

– „Прости! Я был неправ!“, – Пророк промолвил.

– „Узнал я – правил нет богослуженью!

Бог мне открыл, явившись в блеске молний.

Молись свободно, слышит Он моленье!

 

Эмоций не скрывай! Твоя влюблённость

Нашла блестящий способ изъясненья!

Кощунством сладким выиграв благосклонность,

Всем людям ты снискал благоволенье!

 

В душе твоей горит огонь любовный,

И от тебя исходит свет духовный!“

* * *

– „Пророк! Благодаря тебе, пределы

Влюблённости наивной я нарушил.

Ты подхлестнул кнутом, и конь несмелый

Любви моей скакнул, похитив душу!

 

Карающую длань благословляю!

Но не пойму – что вдруг с душой случилось?

Она – как вол, попавший в птичью стаю,

В ней человеческое с Божьим слилось.

 

Но это для меня – неизречённо.“

Сказал пастух и замер обречённо.

* * *

Флейтист дарит своё дыханье флейте,

Как зеркалам дарим мы отраженья.

Поёт свирель, но не благоговейте

Пред трубкою за трепетное пенье.

 

Зеркал не замечая состоянья,

Любуемся самим оригиналом.

Мы аплодируем дарителю дыханья –

Флейтисту, а не палке иль металлу.

 

И всякий раз, когда мы хвалим Бога,

Благодарим Его за избавленье,

Как дети мы становимся немного,

Как милый пастушок, пусть на мгновенье.

 

Коль повезёт тебе увидеть всё же,

Реальность через ширмы и завесы,

Ты скажешь: „Это вовсе не похоже

На всё, что измышляли мракобесы!“

 

ІІІ. Притчата за Мойсей и овчаря, интерпретирана от  Елиф Шафак в книгата си „Любов”.

Един ден Муса (Мойсей) се разхождал сам-самичък из планината, когато видял в далечината пастир. Мъжът бил паднал на колене, бил разперил ръце към небето и се молел. Муса се зарадвал много. Но щом се приближил, бил не по-малко изумен от молитвата на пастира.

– О, любими Боже, аз те обичам повече отколкото можеш да знаеш. За теб съм готов на всичко – само кажи. И да ме накараш да заколя за теб най-тлъстата овца в стадото си, ще го сторя, без да се колебая. За теб ще я опека и ще сложа в ориза Ти лойта на опашката – да ти е вкусно.

Муса се приближил още малко до пастира и продължил да слуша внимателно.

– После ще ти умия краката, ще ти изчистя ушите и ще те опощя. Ето колко много Те обичам!

След като чул достатъчно, Муса прекъснал пастира с вик:

– Спри се, невежи човече! Какво правиш? Нима си въобразяваш, че Бог яде ориз. Нима си въобразяваш, че Бог има крака, които да умиеш? Това твоето не е молитва. Това си е чисто богохулство.

Стреснат и засрамен, пастирът почнал да се извинява отново и отново и обещал да се моли като благочестивите люде. Същия следобед Муса го научил на няколко молитви. После си продължил по пътя донемайкъде доволен от себе си.

Но вечерта чул глас. Бог му казал:

– О, какво направи, Муса? Накара се на клетия пастир и не разбра колко мил Ми е той. Може и да не говореше верните неща по верен начин, но беше искрен. Сърцето му беше чисто, а помислите – праведни. Говореше богоугодно. За теб думите му може и да бяха богохулство, но за Мен те бяха сладко богохулство.

Муса тутакси разбрал грешката си. На другия ден още на ранина се върнал в планината да се види с пастира. И този път го заварил да се моли само че както му било казано. Бил толкова решен да не сбърка, че пелтечел и от предишното му вълнение и страст нямало и следа. Муса съжалил за онова, което му бил причинил. Потупал го по гърба и рекъл:

– Сгреших, приятелю. Много те моля, прости ми. Моли си се, както знаеш. За Бога това е по-ценно.

Пастирът се учудил на тези думи, ала облекчението му било още по-голямо. Той обаче не искал да се моли както преди. Нито пък да изрича молитвите, на които го бил научил Муса. Сега бил намерил нов начин да общува с Бога. Макар и доволен, и блажен в простодушното си благочестие, вече бил надживял този етап – бил надскочил сладкото си богохулство.

ІV. Притчата за Мойсей и овчаря, разказана от Митрополит Антоний Сурожски.

В еврейския фолклор има сказание за живота на Мойсей и в него има едно забележително място. Мойсей срещнал в пустинята овчар. Цял ден бил с него и му помогнал да издои овцете, а вечерта забелязал, че овчарят събрал най-хубавото мляко в дървена купа и го оставил на един плосък камък. Мойсей попитал защо прави това и овчарят отговорил:

– Това е млякото на Бога.

Този отговор озадачил Мойсей и той попитал отново какво точно означава това.

Овчарят отговорил:

– От цялото мляко аз винаги събирам най-хубавото и го принасям в дар на Бога.

Мойсей, който имал къде-къде по-изтънчен и остър ум от овчаря с неговата наивна вяра, попитал:

– И Бог пие това мляко?

– Да, пие – отговорил овчарят. Чувствайки, че трябва да просвети бедния овчар, Мойсей започнал да обяснява, че Бог е Дух и не пие мляко; но овчарят бил уверен, че Той изпивал млякото. Почнали да спорят и в края на краищата Мойсей казал на овчаря да се скрие в храстите и да погледне действително ли Бог изпива млякото му, след което се оттеглил в пустинята за молитва. Овчарят се скрил в храстите, паднала нощта и на лунната светлина той видял една лисичка, което дошла от пустинята, огледала се наляво-надясно и се приближила към купата, бързо изпила млякото и избягала обратно в пустинята. На следващата сутрин Мойсей намерил овчаря доста тъжен и потиснат.

– Какво има? – попитал Мойсей.

– Ти беше прав, Бог е чист Дух и няма нужда от моето мляко.

Мойсей се учудил и казал:

– Трябва да се радваш, сега знаеш за Бога повече отпреди!

– Да – отговорил овчарят, – но се лиших от единственото нещо, с което можех да изразя любовта си към Бога.

В този момент Мойсей прозрял, отдалечил се в пустинята и започнал усърдно да се моли. През нощта във видение Бог се обърнал към него и казал:

– Мойсей, ти сгреши! Аз действително съм чист Дух, но винаги с благодарност приемах млякото, принесено в дар от онзи овчар като израз на любовта му. И понеже като чист Дух нямам нужда от мляко, Аз го делях с онази лисичка, която много обича мляко.

 

Категории